Если Вы с вершины в солнечные дали
Лихо полетели камни догонять,
Вспомните, что раньше так Вы не летали,
И что Вам едва ль придется так еще летать…
Из альпинистской шуточной песни на мотив: «Если Вас с любимой вдруг поссорил случай…» (см. фильм Рязанова «Карнавальная ночь»)
—————————————-
– А вправду как горы
Стоят облака?
– И вправду как горы,
Как сказочный сон…
– А сколько он падал?
– Там метров шестьсот…
Из песни Визбора «Ну вот и поминки за нашим столом»
Вводная часть
Время действия. Февраль 1968 года, спортивные сборы альпсекции ЛГИ [1] в зимние каникулы.
Место действия. Пик Машук Маметовой в Заилийском Ала-Тау, в районе города Алма-Ата.
Обстоятельства действия. Категория маршрута – 3-б, при максимальной тогда категорийности вершин в 5-б, т.е., это был нормальный средний уровень сложности. Учитывая зимние условия можно считать даже выше-среднего уровня, и у меня 2-й разряд по альпинизму.
Основная часть
Команда наша в 4 связки [2], и мой сосвязочник [3] Эдуард (?) Скворцов – студент ЛЭТИ, примкнувший к нам на этот выезд, т.е. единственный не горняк в составе наших сборов, если не считать двух нанятых (т.е. оплачиваемых) опытных руководителей. Оба они – мастера спорта, и мужики уже в возрасте, в отличие от нас – участников-студентов. Один из них – ленинградец Потапов, приехал вместе с нами, с нами же здесь живет и непосредственно руководит описываемым восхождением. Другой, по фамилии Кыштымов, местный – из Алма-Аты (или Талгара) и, если я правильно помню, начальствует над всем нашим сбором из нескольких групп.
Ключевой участок маршрута восхождения находился в верхней части горы, уже достаточно близко к вершине. Вот он пройден первой связкой, точнее – первым членом первой связки, и их веревка свисает вниз в качестве перил. То есть, всем остальным подниматься уже проще – можно придерживаться за нее. Моя связка то ли вторая, то ли третья, и из нас двоих на этом участке первым лезет Скворцов, а после его подъема, лезу уже я. Причем, начинается этот вертикальный участок маршрута с небольшой перемычки или седловинки, т.е. с совершенно безопасного места, где и собралась до того вся группа.
Потапов со своей связкой идет последним, для наблюдения над нами, впереди идущими, и оказания помощи, в случае чего.
Итак, я поднимаюсь вслед за Скворцовым, далее путь по горизонтали смотрится безопасным, по относительно ровному месту – по камням или плитам, выступающим из-под снега. По сторонам, конечно, обрывы вниз, но они в достаточном удалении от маршрута, может где-то метрах в двух-трех или чуть больше, по ту и другую сторону. То есть, ситуация видится спокойной, и связочники могут идти одновременно, не страхуя друг друга. Потому я, как второй в связке, собираю веревку в кольца, что б просто нести ее в руке, и иду вслед за Скворцовым, в нескольких метрах от него.
Путь совсем простой, но и не быстрый, т.к. шел по уступчикам, то вверх, то вниз. А слева, смотрю, тут же рядом, но чуть пониже, скажем, на пол-метра , снег лежит ровнехоньким слоем. И если он затвердевший, то по нему можно идти заметно быстрее. Надо проверить эту возможность, и я схожу на него, точнее, помнится, легонько спрыгиваю, опершись правой рукой на скальный выступ, по которому и шел перед этим.
Вот это и оказалось моей оплошностью, даже роковой ошибкой, потому что горизонтальной была только поверхность снега, а вот лежал он, оказывается, на наклонной плите, спадающей под некоторым углом к вертикальному обрыву слева по ходу. Снег не выдержал моей нагрузки и сходу поехал по той плите вниз, естественно, вместе со мной, упавшим от потери опоры. При падении я выпустил из руки собранные в ней кольца веревки, мгновенная попытка дотянуться до них и схватить снова (чтоб остановить съезд вниз за счет натяга остальной части веревки) к успеху не привела, и через какое-то мгновение я понял, что срываюсь в обрыв, успев еще крикнуть; «Страху-у-уй!», Ведь было ясно, что Скворцов не видел этого моего кульбита, и если не будет предупрежден, то не будет готов к рывку – и меня не застрахует, и сам улетит вместе со мной.
Хорошо помню, что последняя (а то и единственная!) мгновенная мысль в том полете была: «Позвоночник!». Имелся в виду мой собственный позвоночник, который мог сломаться от рывка (при условии, конечно, т.е. в надежде, что напарник успеет застраховать меня за те мгновения, в которые я пролечу метров этак 20-25 (если веревка была в 30 м , хотя может она была и в 40 м длиной – эти два размера и были тогда в ходу для связочной веревки).
Боязнь перелома позвоночника была реальной, поскольку веревка была пристегнута у меня карабином к поясной обвязке, хотя по правилам надо было б крепить ее к грудной обвязке. Но мы обычно этим правилом пренебрегали, т.к. на поясе она меньше мешала.
А в следующее мгновение, осознанное мною, до меня дошло, что я стою носом к скальной стенке на полочке шириной в ладонь или две (пятки висят над пропастью – это я отчетливо ощущаю), и веревка натянута, но не очень уж сильно, не так, как когда висишь на ней.
И сейчас, когда я вспоминаю ту ситуацию (и не только сейчас, но и в прежние времена тоже), то не перестаю поражаться. Просто невероятно, что б при полете по вертикали длиной в 20-30 м (это, для простоты восприятия – 6-7 этажей, а по максимуму – все 10) можно окончить его в вертикальном положении, стоя на ногах (не сломав их при этом!), точнее даже не просто на ногах, а на носках ног или, пусть, на половине ступней… Причем, я именно стоял, а не висел на веревке. Даже если полагать, что страховка сыграла свою роль в остановке моего падения (Скворцов потом говорил, что, услышав мой вопль, успел заскочить за скалу, что и закрепило как-то веревку – как на страховке, хотя я что-то и не вспоминаю, что б по ходу у нас в том месте маячили заметно выступающие скалы, но сути это не меняет), даже если и помогла страховка, то как удачно пришлась эта самая полочка в точности на том месте, где нужно, что б я на ней «приземлился» по окончании полета! Но это именно – даже если …, потому что, однозначно, веревка не была натянута струной, а так, слегка поднатянута – до простой вертикальной ориентировки без провиса.
Ну ладно, осознал я себя еще вроде бы как «на этом свете», и слышу крики – по правую мою руку. Смотрю туда – там, метрах этак в 30-ти (ну точно, не более 50-ти), практически на одном уровне со мной, та самая перемычка, с которой я вот совсем недавно полез вверх. На ней стоит Потапов со своей связкой (и еще, кажется, кто-то), и кричат мне – спрашивают: живой ли я? как, мол, себя чувствую, что ощущаю?
Еще одна деталь, выплывшая после – в их передаче. На ушах у меня были вязаные шерстяные наушники ярко-красного цвета, в общем-то, прикрытые, наверно, по ходу дела, шапкой или капюшоном. В полете они или съехали или вообще свалились и как-то свисали вниз, то ли с одного уха, то ли зацепившись за ворот – точно не скажу, да это и неважно. Время уже было близко к вечеру, сторона горы – теневая, т.е. освещенность была не самой лучшей, и им там, на перемычке представилось, что это такой поток крови течет с моей пробитой головы. Ужас их понятен – мало быть свидетелями свободного падения, так еще и такое…
В общем, после криков, вопросов о самочувствии и т.д., Потапов спрашивает: «Сам подняться наверх сможешь?» Спрашивает вроде спокойным тоном, но в подтексте очевидный напряг – если не смогу, то надо будет вытаскивать меня общими силами, может даже, устраивая полиспаст из вбитых крючьев и карабинов, и т.д. А времени дневного уже остается немного, и такая задержка чревата холодной ночевкой – просто под небом, без палатки и спальников. Таковая в снежных горах и летом-то не подарок, а зимой и совсем…
Ну, озираюсь, оцениваю ситуацию – прямо наверх отвесная скала, обзор ее для меня ограничен парой метров (ведь стою к ней чуть ли не прижавшись), но и эта пара ничего утешительного не сулит – данный скальный маршрут обещает быть предельно сложным.
«Нет – отвечаю – наверх отсюда не пойду, бестолку. Лучше я к вам сейчас выйду». Потому что увидел, что моя полочка тянется так же горизонтально вправо и скрывается под снегом в том маленьком кулуаре [4], который спускается с перемычки, где стоит Потапов и др. Ну а там, по снегу вверх к ним, всего несколько метров.
Кулуары, правда, нередко опасны, как пути схода лавин, но здесь самый верх его, и снега для лавины, очевидно, не накоплено. Потапов вряд ли видит ситуацию с полкой из того места, где стоит сам, но дает мне отмашку – давай, действуй.
Кричу наверх: «Ослабь страховку!», Потапов со своего места тоже кричит Скворцову: «Выдай веревку!» Кто-то из нас был услышан, веревка провисает, и я начинаю осторожно вышагивать вбок по той узкой полочке.
Через короткое время я уже рядом с нашими. Продолжение маршрута и спуск с вершины были, очевидно, достаточно тривиальными и в памяти не отложились.
Завершение
Внизу, на базе, Кыштымов поздравляет меня с новым моим рождением (со вторым, значит) – серьезно так, без улыбки [5]. И сообщает (кажется попозже – после «разбора полетов»), что вершина мне засчитана не будет.
Так ее и нет в списке восхождений в моей зачетной альпинистской книжке, как будто и не был на ней. Обидно, конечно, но – справедливо… И винить некого, кроме себя самого. А вот благодарить есть кого, и кроме Скворцова… Даже много больше, чем его – за столь невероятный исход этого дела, ибо возможность остаться живым и даже невредимым при таком полете и отсутствии заранее закреплённой наверху страховки практически исключена. Но вот же – произошло так! Как оказалась в нужном месте эта узенькая полочка? И как сподобилось мне попасть в нее ногами?, а не пролететь мимо (скажем, головой вниз, или боком) на полную растяжку веревки и практически наверняка сдернув таким рывком за собой и Скворцова – это просто уму непостижимо! Но вот – случилось таки…
Короче – Барух Ашем!!!
В обыденной жизни осталось бы только пожать плечами и сказать – надо же, какое удивительное стечение обстоятельств! И я, тогда еще вполне светский по своему менталитету, верней всего, так это и оценивал. Но в еврейской идеологии оценка однозначна: Барух Ашем!!! (в переводе на русский: Славен Г-сподь!). Только Его вмешательством может быть объяснена такая невероятная цепь случайностей. Именно Его и следует благодарить за все.
Наша команда на вершине пика М.Маметовой.
Верхний ряд – Мила Шутко, Володя Тарасов, инструктор Потапов (сидит выше всех).
Передний ряд – Тома Терешкова, Эдуард Скворцов, Борис Левин.
На заднем плане пик Талгар – высшая точка Заилийского Ала-Тау
Кто фотографировал – не помню. На верхней фотографии слева высовывается нога сосвязочника снимающего.
========================================
[1] ЛГИ – Ленинградский Горный институт.
[2] Связка в альпинизме – это 2 или 3 человека, связанные одной веревкой для страховки друг друга в горах.
[3] Напарник в альпинистской связке.
[4] Кулуар – это наклонная ложбина между двумя выступами горы
[5] Стоит отметить, что он сам относился ко мне очень дружелюбно – как к старому знакомому. Дело в том, что и перед этим мы уже не единожды тесно контактировали. Вроде бы, в том же Туюк-су, на предшествовавших сборах, а может и в альплагере Талгар за полтора года до этого.
