Скульптура Баруха Спинозы выставлена в Русском музее (г. Санкт-Петербург) в зале с отчетливой еврейской направленностью. (Далее, после продолжения текста – галерея фотографий скульптуры с разных сторон и степени приближения).
Именно здесь из работ Антакольского выставлены его студенческие горельефы с типажами еврейского местечка, а так же его большие статуи – «Христос» и «Мефистофель».
Эти две фигуры вместе со скульптурой Спинозы оставляют троицу еврейских типажей ответвляющихся, отходящих от иудаизма в три разные стороны. Если Мефистофель – это типаж совершенно свободной личности, свободной от всех нравственных устоев, полностью порвавшей с идеей Б-га, а Христос, наоборот, – еврей, полностью подчиняющийся Б-жественным установлениям (пусть даже с какими-то отличиями от традиционного иудаизма), то Спиноза – это некий промежуточный вариант, хотя все же более близкий к Христу, чем к богоборцу Мефистофелю. Оба они, и Христос, и Спиноза, дали начало новым ветвям монотеизма: первый – христианству, второй – деизму.
Отправная точка деизма – в признании, что мир создан Творцом, и в этом данное течение опирается на иудаизм. Но далее следует их расхождение. Иудаизм постулирует, что Вс-вышний постоянно поддерживает существование нашего мира, без чего этот мир сразу бы рухнул, что Ему совсем не безразлично человечество, и что каждому человеку придется когда-то держать перед Ним отчет. Деизм же считает, что после сотворения человека Б-г предоставил миру развиваться самостоятельно, что Он как бы отошел в сторону, и больше Ему нет до нас никакого дела.
Самое интересное, по-моему, сравнить глаза, взгляд всех трех фигур, благо они выставлены все в одном месте (не для этого ли ? не такова ли и была задумка данной экспозиции?).
Антокольский – поразительный мастер воплощения внутреннего мира своих образов через выражения их глаз. Взгляд Спинозы – весь вовнутрь, весь в себя. При этом надо помнить, что за свою позицию Спиноза был отлучен от общины, и что он принял это суровое наказание без какого-либо противостояния, не поднимая голос против своих сородичей, молча проглотив обиду. Отсюда кажется понятным, что Спиноза у Антокольского не просто погружен в себя, а вспоминает, анализирует прошедшее, переживает его вновь и вновь, и, как будто, раздумывает: «А был ли я прав? или ошибался?»
Во всяком случае, достаточно очевидно, что Спиноза не ищет виноватых где-либо вовне, не обвиняет окружающий мир – он анализирует себя и свои поступки. И в этом отчетливо проявляется его еврейская сущность.
