…или будущее России – как его видят ее поэты.
(Относительно авторства этого материала см. в конце – примечание 4)
24.05. 2010
Не жди, что сгинут все Таганки.
Все повторяется, как встарь:
Ночь, ледяная рябь Фонтанки…
И там, над лагерем – фонарь.
В данном эпиграфе стоит парафраз по Блоку (это мой – взял такой грех на душу). Он же – этот парафраз – является и выводом из нижеследующего изложения. Кому такого вывода уже достаточно, можно проскакивать дальше. Но путь подхода к нему (т.е его обоснование, доказательство его правомочности) достаточно интересен.
============================
Итак, для начала – Блок.
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.
Умрёшь — начнется все сначала.
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
Жутко, глухо и беспросветно. Картина промозглого Питера прописана очень жесткими, какими-то ван-гоговскими мазками. Так прописана, что оторопь берет – и полная беспросветность. … для начала на 25 лет. Только для начала. Тогда это могло казаться очень долгим временем – чуть ли не половина средней тогдашней жизни (или даже более половины – Блок умер 41 году от роду)…
А теперь– Галич. Его известная песня.
ПОСЛЕ ВЕЧЕРИНКИ
(опыт печальной футурологии) 1971
Под утро, когда устанут влюблённость, и грусть, и зависть,
И гости опохмелятся и выпьют воды со льдом,
Скажет хозяйка: “Хотите послушать старую запись?” –
И мой глуховатый голос войдет в незнакомый дом.
И кубики льда в стакане звякнут легко и ломко,
И странный узор на скатерти начнёт рисовать рука,
И будет бренчать гитара, и будет крутиться плёнка –
И в дальний путь к Абакану отправятся облака…
И гость какой-нибудь скажет: “От шуточек этих зябко!
И автор напрасно думает, что сам ему чёрт не брат!”
“Ну что вы, Иван Петрович! – ответит гостю хозяйка. –
Бояться автору нечего – он умер лет сто назад!”
“Ну что вы, Иван Петрович! – ответит гостю хозяйка. –
Бояться автору нечего – он умер лет сто назад!”
Мир Галича иной, чем у Блока. И средства выражения у него иные – в другой плоскости, что ли. Что не делает их менее действенными. (Галича, безус ловно, лучше слушать, чем читать, но мне не удалось выставить сюда аудио-файл – размер этой небольшой таки песни, оказывается, превышает допустимые. Но сайтов с Галичем достаточно много, что б спокойно послушать там. Что и советую.)
Итак, это уже другая реальность, чем во времена Блока, но отличная от нее не качественно, а только количественно. Да, более жуткая, но не принципиально иная по этой жути. Только увеличившая ее. И есть прямое вещественное измерение этого увеличения – измерения безысходности. Безвыходность ситуации у Галича протягивается уже не на 25, а на все 100 лет: и через век все так же будут верховодить КГБ-шные иван-петровичи. Все замерзло на веки вечные, хоть и не один уже раз в этой стране предрекали оттепель – и при жизни Галича, и после его смерти.
Какой срок безысходности жизни в России отмерят будущие поэты?
Бедная, бедная страна. До щемоты жалко.
Не жди, что кончатся Таганки.
Все будет так же, как и встарь:
Ночь, ледяная рябь Фонтанки…
И там, над лагерем – фонарь.
=================================
Мои примечания к тексту.
1.
Да простят мне Блок и искусствоведы – пара слов здесь, в приведенном его восьмистишье не вполне соответствует оригиналу. Но мне естественней написать так, как помню, как сидит в душе. Так мне как-то ближе. А для стремящихся к точности есть масса чисто поэтических сайтов с полностью адекватными стихами.
2.
Эта песня Галича так же сидит у меня на слуху не всегда дословно автору. Например, в его здешней отсылке к другой своей песне («Облака плывут в Абакан»), мне больше слышится не Абакан, а Магадан, тем более, что данный рефрен той, цитированной песни повторяется по разному, и в одном из повторов стоит: «Облака плывут, облака – в милый край плывут, в Колыму…». Впрочем, здесь я привожу ее без собственных вольностей, только сняв с печати песенные повторы – все, кроме последнего.
3.
В моем парафразе из Блока под «Таганкой» понимается, конечно же, не популярный московский театр (с известными и великими именами), а пересыльная тюрьма царских и сталинских времен. Вот про нее популярная в определенных кругах песня, широко известная в молодежной среде еще в 60-70-х годах ХХ в.
Таганка – те ночи полные огня.
Таганка – за что сгубила ты меня?
Таганка – я твой бессменный арестант,
Погибли молодость, талант
в стенах твоих.
4.
И под конец – эта идея сопоставления двух великих поэтов, двух их произведений – не моя. Все это (кроме парафраза) прозвучало в одной радиопрограмме израильского радио на русском языке где-то в апреле 2010 года (примерно), и автора ее я как-то не просек. Но услышанное врезалось в душу, и потому, что «вещ.доками» тут проходит то, что знаю, помню и люблю. И еще, главное – убедительностью сопоставления и вывода. То есть – о вечной трагедии России.
Поэтому я и выставляю ее здесь уже в своем изложении (отдавая дань автору этими вот строками). Но близкий к этому, по своей ситуации, материал – Россия, ее мораль и законы в сравнении с Торой – имеется и в моей работе здесь, в данном случае, во вполне оригинальном виде. См. “Тора и окружающий мир: бедные и богатые”
Там уже российские времена протягиваются от пушкинских до советских (точнее – сталинских). В состыковке всех этих сопоставлений еще отчетливей, ясней и беспросветней проступает глухота российской жизни. Жаль, ну очень жаль. Искренне жаль.
