Бой за монастырь Сен-Симон в Иерусалиме

1.  Вступление

История становления нынешнего еврейского государства просто нафарширована чудесами. О каких-то из них в этом блоге уже упоминалось (см. «Баталии вокруг закона о призыве в израильскую армию» ), но чем больше знакомишься с этой историей, тем больше оснований для удивления… и благодарности. Про последнее лучше оставить под конец, а пока – к делу, к истории одного боя за Иерусалим, а точнее, боя за монастырь Сен-Симон.

Эта конкретная схватка  повлияла решающим образом на исход всего сражения за этот город, но по каким-то причинам практически не популяризируется.

Об этом бое есть несколько воспоминаний его участников, изданных печатным образом на иврите, а вот на «русской улице» про это почти неизвестно. Поэтому данная статья является попыткой закрыть указанное белое пятно. Ее появление стало возможным благодаря экскурсиям амуты «Место встречи» . Информационные разделы этой статьи ( с 3-го по 13-й включительно) являются, по сути дела, переложением в текстовую форму части экскурсии проведенной гидом Ицхаком Фишелевичем, (см.  Экскурсия в Квартал Катамон), той ее части, которая была посвящена именно этому объекту и этому бою. В самом тексте иногда даже сохранены его конкретные фразы и выражения.  Но в целом, естественно, текстовое переложение устной ренчи гида  потребовало определенной редактуры, выбора и систематизации материала. Представленный здесь иллюстративный материал имеет разное происхождение. Во всех случаях его привлечения со стороны указано, откуда он взят..

Итак,  именно этот бой решил судьбу Западного Иерусалима в предстоящей Войне за Независимость.  Официально Война за Независимость начнется с вторжения вражеских армий нескольких соседних (и даже несоседних) государств 15 мая 1948 года в качестве их ответа на Декларацию о создании государства Израиль, которая была объявлена за день до этого. Но еще с ноября 1947 г., т.е. с момента решения ООН о разделе Палестины на два государства, начала раскручиваться междоусобная война, развязанная не какой-то конкретной армией, а местными арабскими формированиями против еврейского населения. Хотя, при этом, в составе их формирований принимали немалое участие добровольческие подразделения из арабских стран, и оружием они обильно снабжались оттуда же.

Конкретика об эскалации арабского насилия, переросшего в прямые военные действия, освещена на многих сайтах, включая Википедию. Для примера, скажем, еще можно сослаться на материал Война за Независимость. А здесь на этом периоде задерживаться не будем, чтоб напрямую перейти к сути статьи.

2.  Вводная по терминологии.

Хагана – вооруженное еврейское формирование, подчинявшееся еврейскому руководству, признаваемому Английскими властями. Иными словами – это  будущая Армия Израиля. Кроме него в боевых действиях принимали участие еще два еврейских формирования – Эцель и Лехи, сильно уступавшие Хагане по своей численности, но и более активные, непримиримые к британскому управлению Палестиной и подчинявшиеся оппозиционным лидерам правого направления.
Хиш – основные боевые подразделения Хаганы (название – аббревиатура слов, переводящихся как «полевые части»)
Пальмах – ударные соединения Хаганы, отличавшиеся от основных подразделений (Хиш) особо высокой боевой подготовкой. По своему назначению Пальмах примерно соответствовал современному русскому Спецназу.  Бойцами Пальмаха были молодые парни в возрасте от 18 до 24 лет.
Сен-Симон (Святой Симон) по евангельскому изложению – еврейский старец (еврейское имя его, очевидно, было Шимон), который первым признал в новорожденном Христе что-то божественное, за что и удостоился от его последователей святого сана.
Пророк Шмуэль – в христианской транскрипции это пророк Самуил.
Шимон-цадик – почитаемый в иудаизме первосвященник Второго Храма. 4 в. до н.э.

3. Характеристика времени, места  и ситуации

Место это находится в юго-западной части новой (по тогдашнему времени) застройки Йерушалаима (Иерусалима – в европейской транскрипции). Район называется Катамон и представляет собой холм  с плоской вершиной,  крутым юго-западным склоном, и пологими остальными склонами. В самой верхней части холма Катамон расположился небольшой женский монастырь «Сен-Симон», ортодоксальной греческой патриархии.  От него и название района – «катамон», что  в переводе с греческого означает «возле монастыря».

Монастырь состоит из двух зданий: первого – собственно церковного  и второго подсобного здания, стоящего прямо над крутым склоном. (рис. 1-а,б). Между ними двумя – подъездная дорога.   С остальных трех сторон монастырь окружали жилые районы заселенные арабами, причем преимущественно  элитарного их слоя – арабами-христианами.

Монастырь Сен-Симон вид с северо-востока.

рис.1а Вид на монастырь Сен-Симон с северо-востока. Видны окна из которых велся бой. Колокольня построена позже

Ворота монастыря Сен-Симон с юго-западной стороны

Рис.1б.Ворота монастыря Сен-Симон с юго-западной стороны. Слева-сзади – второе, подсобное здание монастыря. Экскурсионная группа расположилось на дороге между ними – на той, которая простреливалась броневиками.

В некотором отдалении, так сказать, на флангах этого обширного района, точней, к северу и  югу от него находились еврейские районы этой части города. Причем, эти южные еврейские районы – Мекор Хаим и Тальпиот – были со всех сторон окружены арабскими поселениями и находились в тяжелом положении, по сути – в блокаде, которую приходилось прорывать еврейским продовольственным конвоям. (рис. 2)

Схема юго-западной части г.Иерусалима времен Войны за Независимость

рис.2 Схема юго-западной части г.Иерусалима времен Войны за Независимость.Зеленым показаны еврейские кварталы, розовым – арабские.(перефотографировано у И.Фишелевича)

Время – весна 1948 г., конец апреля, и  государство Израиль еще не существует официально.  Декларация о его образовании последует через несколько недель, но еврейско-арабская местная война уже в самом разгаре. Незадолго до этого ударные отряды Пальмаха в ходе известной операции «Нахшон» очистили от арабских формирований поселения, нависавшие над узкой горной дорогой в Иерусалим, с которых арабы напрямую расстреливали продовольственные колонны, направлявшиеся в город. Таким образом, наконец,  была  снята с города арабская блокада, державшая Иерусалим на голодном пайке (при этом южные части города еще оставались блокированными – в этом и заключалась причина описываемого ниже сражения)

Ситуация характеризуется окончанием английского мандата над Палестиной. Британская армия готовится к эвакуации, англичане еще как бы при власти, но уже, похоже, не хотят особенно вмешиваться в происходящее.  И арабо-еврейские боевые столкновения в этот период как раз обусловлены целью предварительно, еще до окончательного ухода англичан, взять под свой контроль как можно больше территорий. Цель понятная – с уходом британцев война вступит в наиболее активную фазу, с мощным участием соседних государств, и в преддверии той будущей серьезной войны надо захватить наиболее выгодные плацдармы.

Ниже вот и описан один такой бой за стратегически важный участок города. Это был бой за одно здание. Единственный такой бой,  два бойца которого потом дорастут до высшей израильской военной должности –  раматкаля, т.е. должности Начальника Генштаба, причем, оба были в нем ранены  Это были Рафаэль Эйтан (Рафуль)  и Давид Эльазар (Дадо). Первый из них при вступлении в эту высшую должность сказал речь из 34 слов, большая часть которых была об этом бое, выкристаллизовавшем его как командира. Давид Эльазар был раматкалем как раз в нелегкое время войны Судного дня (1973 г.), а Рафаэль Эйтан в той войне командовал танковой дивизией на Голанах и противостоял сильно превосходившим по численности сирийским танковым армиям (подборку сведений о них обоих см. в конце – после окончания статьи.)

4. Малоудачное начало боев за Иерусалим

18 апреля  зам. главкома Хаганы Игаэль Ядин получает шифровку из Иерусалима, что по некоторым разведданным англичане покинут город буквально в течении  нескольких дней и, соответственно,  надо опередить арабские подразделения в захвате оставляемых ими опорных пунктов, ибо хозяин тех укрепленных зданий будет контролировать и весь город. Там же шла информация, что южные кварталы (упомянутые уже выше) под угрозой их полной и глухой блокады. Кончалась шифровка требованием прислать 4 подготовленные роты для решения этих задач, иначе город будет потерян.

Для исполнения этого приказа снимается бригада Пальмаха «Харэль» под командованием И.Рабина, как раз та, которая в начале апреля, успешно очистила от арабских боевиков деревню Кастель и этим сняла блокаду с дороги в Иерусалим. Спешность исполнения такова, что Ударный батальон этой бригады в составе четырех рот автостопом, врассыпную  добирается до Иерусалима из кибуца Кирьят Анави.

Пальмах уже в сборе, уже на месте, но вот англичане уходить как-то не торопятся. Что делать? – батальон надо таки использовать и его бросают на улучшение обстановки к северу от Иерусалима. Сначала организуется атака для захвата плацдарма в районе могилы пророка Шмуэля, расположенной на холме, контролирующем окружающую местность, и с которого можно держать под огнем северный въезд в город. Происходит она в ночь праздника Пейсах, но разведка оказалась недостаточной, организация операции тоже была не на высоте – подразделения вышли с опозданием и были встречены мощным проливным огнем. В результате – катастрофа: погиб командир роты и много солдат, рота стала небоеспособна.

Следующая операция – захват квартала Шейх-Джарах. В том районе есть и еврейские, и арабские поселения, а так же могила Шимона-цадика.  В марте месяце тамошние жители-евреи были вынуждены оставить свои дома и бежать из-за вооруженных нападений арабов, и вот сейчас Пальмах успешно вышибает оттуда арабские соединения. Вроде как будто бы – победа…, но оказывается, нет – не оказалось там никакой победы.  Оказалось, что по дороге, проходящей через этот район, англичане планируют вывод своих войск из Иерусалима, и им совсем ни к чему там еврейские боевые части, оседлавшие ту дорогу. Потому от них тут же поступает требование убрать оттуда еврейские соединения.  Еврейское руководство пытается выиграть время, потянуть волынку, но дело приобретает серьезный оборот, англичане начинают артобстрел непослушных евреев, и Пальмах вынужден очистить захваченный им плацдарм.

Итак, подряд по сути, можно сказать, два поражения – от арабов, и от англичан. Престиж Пальмаха, до того в еврейской среде необычайно высокий, оказывается  под большой угрозой.

5. Успешная атака монастыря

Теперь очередь южного района.  Тут снова ожидается арабское нападение на конвой с продовольствием для здешнего еврейского населения, и требуется ликвидировать эту угрозу, т.е. снять блокаду с еврейских районов, взять под свой контроль дорогу, к ним подводящую. Для того необходимо  захватить район Катамон, и ключевой участок здесь – монастырь Сен-Симон на вершине холма.

Задачи понятны: первая из них – здесь будет решаться судьба этой части города, вторая, более субъективная, но идеологически важная – Пальмах должен вернуть свой авторитет.

Первый выход, однако, получился  неудачным – ночью при переходе к тому холму подразделения были обстреляны и отступили. И вот ночью 29-30 апреля 48 года  снова выходят две роты. 1-я рота обходит Сен-Симон с севера, 3-я –  поднимается к этой же цели с юга по крутому склону. Приближаются к монастырю – арабы не стреляют. То ли их нет, то ли хладнокровно подпускают поближе. Оказалось, последнее –  шквальный обстрел начался просто в упор, но быстрым рывком вперед бойцы Пальмаха выходят из зоны поражения под прикрытие стены монастыря, взрывают ее и через этот пролом врываются внутрь. В рядах Пальмаха потери невелики – несколько раненых и один убитый, плюс две монахини, которых угораздило попасть под пули, неясно, с чьей стороны.

6.  Оказывается, дело серьезное.

Задача выполнена, и даже относительно легко. Но проходит немного времени и на монастырь обрушивается интенсивный обстрел из тяжелых 3-х-дюймовых минометов. Оказывается, Пальмах залез в осиное гнездо – в  окружающих домах засели многочисленные арабские военные группировки разных направлений, но одинаково антиеврейские, И плюс к ним там же хорошо подготовленные иракские солдаты-добровольцы.  Командует всеми арабскими  силами в Иерусалиме Ибрагим Абудае, и он тоже оказался тут. Причем, именно его отряды имели уже ряд успехов в Гуш Эционе, недалеко от Иерусалима (тогда еще общее командование арабами во всем городе лежало не на нем),

Тут же появились и два броневика, поливающие все вокруг огнем.  (Можно отметить, это были бывшие еврейские броневики, забранные у евреев англичанами, и переданные ими арабам). Бойцы Пальмаха быстро понимают, что настоящий бой только начинается – монастырь отрезан со всех тех сторон, где есть застройка, а открытые подходы с юга простреливаются врагом насквозь.

Итак, по зданию ведется практически постоянный минометный обстрел, мины рвутся и во дворе, и на крыше. Прекращение обстрела означает только то, что сейчас последует новая атака. Для отражения таких атак здание монастыря никак не предназначалось, просто не подходило.

Вот для сравнения – на Кавказе и на Украине здания церквей и синагог в средние века строились с учетом возможной их обороны – с маленькими  окнами-бойницами, специально приспособленными, что б отстреливаться от врага. Ну, а в Сен-Симоне, монастыре, построенном уже в 19-м веке, возможность ведения боя вообще не предусматривалась – окна здесь были немаленькими, и к тому ж прорезаны на большой высоте – специально только для света, но никак не для того, что б монашки могли заглядывать через них во внешний мир.

Итак, для стрельбы по наступающему врагу из таких окон пришлось составлять под ними пирамиды из столов, стульев и тому подобных вещей. При этом боец, взгромоздившийся на ту мебель, стрелял, а другой или другие должны были удерживать всю эту конструкцию от рассыпания и падения.

Была еще сделана попытка отражать атаки с крыши монастыря, но она не привела к успеху – у той кровли был очень низкий парапет, не укрывавший от прицельной стрельбы, да и тяжелые мины, то и дело, взрывались на крыше, поражая все вокруг.

При первой же попытке там залечь погибли двое солдат. Первым выскочил  на крышу боец по имени Береле и был сразу же убит прицельным огнем, на глазах у второго, которого звали Авраам Симхон. Тот тоже  сразу же был ранен, но, несмотря на это, ползком  добрался до парапета, оставляя кровавые следы (их видели, когда забирали его оттуда после боя), успел бросить в наступающего врага несколько гранат и погиб уже после этих бросков.

Бойцы Пальмаха не только отстреливались, но еще  время от времени сами выходили в контратаки, не для прорыва куда-то, и, конечно, не для захвата чего бы то ни было,  а для психологического давления на врага, и с таким врагом это нередко помогало.  В одной из таких контратак Рафаель Эйтан получил пулю в голову, и, как он потом поведал,  в первые мгновения испугался за одолженный у товарища белый шарф (потому как ночи в это время в Иерусалиме холодные) – как же он теперь его вернет, залитый-то кровью? Затем потерял сознание,  очнулся через какое-то время, лежащим рядом с мертвыми монашками и решил, что находится уже в другом мире – мертв, так же как и они. Вскоре, однако, услышал стрельбу, как будто бы не положенную в том мире, осознал, что жив, и определил для себя, что валяться тут стыдно.

Санитар забинтовывает ему голову, он опять пристраивается к окну на поддерживаемом другими стуле, отстреливается от наступающих арабов и падает то ли с новым ранением, то ли потеряв сознание от старого. Его уносят, считая уже совсем безнадежным,

Но он выживет и пойдет в рост. В 67 году на Синае он уже в звании полковника – и опять получает пулю в голову. Очнувшись в больнице и увидев рядом на тумбочке извлеченную из его головы пулю, впадает в философские размышления: «Хорошо, что я маленького роста – будь хоть чуть повыше, то извлекать ее  уже было б бессмысленно»  (эта пуля прошла в 1 мм над мозгом!)

Там же, рядом с пулей, лежат еще пять осколков и врач говорит ему: «Откуда они взялись? Никак не могут оказаться в голове одновременно и пуля, и осколки!». Рафуль отвечает: «А-а-а, не бери в голову – эти там сидят уже 19 лет».

В интеллектуалах он не числился (даже и после, уже в должности Раматкаля – Начгенштаба), даром, что еврей, и друзья не упустили возможности подтрунить: «Если раньше мы только подозревали, что у Рафуля нет мозгов, то сейчас вот, пожалуйста, доказательства тому – прямо на тумбочке». И еще говорили, что у него нет гена страха (хотя уколов он боялся панически,  но больше – ничего!).

7. Осложнения нарастают

Ситуация – чем дальше, тем хуже. Вообще, главной задачей Пальмаха всегда считался захват объекта, а удерживать захваченное должны были уже  полевые части. А тут вот  такая реальная ситуация  – они наглухо блокированы. Вода кончилась с утра, патроны на исходе, еды практически не было с самого начала, медикаменты надо переносить с соседнего дома, захваченного батальоном вместе с собственно монастырским зданием, но  переносить их приходится через полностью простреливаемое пространство между домами.  Единственная возможная зашита при этом – дымовые шашки, укрывающие от  прицельного огня, а вот с пулеметными очередями из бронемашин – тут уж как повезет.

К ним послано подкрепление – уже не Пальмах, а стрелковое подразделение Хиш, но оно наполовину истребляется при прорыве. Часть бойцов погибает, часть откатывается обратно и пробиваются очень немногие, так что ситуации это никак не меняет.

Зам командира батальона Элиягу Сэла  (по прозвищу – Раанана), реально командовавший боем, выходит на связь и докладывает командиру ударного батальона Йосефу Табенкину: «Раненых все больше – и легких и тяжелых: пули внутри рикошетируют от каменных стен и кого-нибудь да зацепляют. Еды, питья, перевязочного материала нет, патроны на исходе. Как оцените ситуацию?» Табенкин отвечает: «Вам на месте виднее, вам самим и решать». Раанана: «Рядом со мной тут два командира рот: один за продолжение боя, второй – за отступление. Остаться –  большой шанс погибнуть всем.  Уходить – всех раненых не вынести».

Ситуацию осложняет еще психологический фактор, даже два. Первый –  их там больше сотни человек, и такую потерю израильской армии перенести будет очень тяжело. (Самое большая одновременная потеря до того была  35 человек, шедших на выручку  Гуш-Эциону, попавших в засаду и полегших полностью – все до одного. И это вызвало шок).

Второй фактор следующий: после двух неудач получить такое третье поражение – это тяжелейший удар по престижу  Пальмаха. Тогда напрочь рухнут всеобщие упования на него, на его мощь и защиту.

Но решение все-таки принимать надо. Табенкин через несколько минут раздумий дает приказ отступать. И на этом передатчик умолкает – радист его уже много раз чинил, латал и т.д., а тут он заглох всерьез.

8. Приказ получен – надо отступать, но как?

Их было всего изначально 120 бойцов, с прорвавшимися бойцами подкрепления, возможно, где-нибудь  до 140-150. Из этого числа 15 убитых, 35 раненых, подлежащих переноске  (т.е. не считая легкораненых, способных к самопередвижению). Итак, стоящих на ногах остается примерно 90 человек. На каждого раненого при отступлении требуется как минимум двое носильщиков, хотя в принципе этого мало. Это – минимум для пересеченной местности, причем бежать двое с раненым уже не могут – только ходом, являя собой отличную мишень. Итого для переноски потребно не менее70-ти человек. Если учесть еще наличие  само-передвигающихся раненых, то оказывается, что прикрывать отход уже просто некому, и весь этот караван – великолепная мишень для поголовного отстрела.

То есть, при таком отходе однозначно погибнут все. А остаться и геройски умереть на месте, в бою, уже не положено – получен приказ отступать.

3-й вариант, возможный в обыденных войнах между хоть как-то цивилизованными армиями – уйти всем ходячим-бегающим, оставив трупы и раненых на милость врагу – здесь не проходил никак. Бойцы Пальмаха прямо говорили, что они не боятся смерти – на войне она становится рядовым исходом, но боятся только попадания живыми в руки местных арабов. Потому как те имеют такой милый менталитет – в плен не брать,  в живых не оставлять, а хватать и резать на куски попавшего в их руки врага, или даже просто рвать – как до его смерти, так и после нее.

Вот пример этого  – упомянутый выше еврейский отряд, двигавшийся на поддержку бойцам Гуш-Эциона, и полностью полегший не дойдя дотуда. Англичане, прибывшие на место после  боя, не нашли там ни одного нормального, целого трупа. Над ними надругались так, что  англичане  не решились отвезти останки в Иерусалим (откуда и шли эти бойцы) и передать их евреям, а увезли все в Гуш-Эцион (т.е. туда, куда и направлялись живые), и втихаря там все это зарыли, опасаясь волны еврейского возмущения. А вот арабы этим делом своих рук просто гордились, все сфотографировали и с удовольствием распространяли жуткие фотосвидетельства своего такого вот «геройства».

Пальмаховцы твердо знали, что последнюю гранату или патрон должны беречь для себя, ибо не было ни одного прецедента (ни одного!), что б кто-то остался живым в их плену. Вот потом, при вторжении египтян, сирийцев, иорданцев (последовавших после описываемых тут событий) – хоть и тоже арабов, но все же регулярных армий, как-то знакомых с международными конвенциями, вопрос не стоял уже так остро. Пленение там уже не было столь безнадежным, там уже появлялся шанс после окончания войны вернуться из плена домой (тоже ж не на все 100%, но большинство все таки вернулось), в отличие от данной войны с подразделениями местных арабов, кои ныне называются палестинцами, причем с тем же оставшимся у них менталитетом, что они не раз доказывали (рис. 3).

Линч в Рамалле

рис.3. Линч в Рамалле

Читать и сиотреть фото и видео про этот линч здесь:
http://www.abhoc.com/arc_vr/2000_10/ext1/
http://www.spectr.org/2000/029/linch.htm 

http://inosmi.ru/asia/20101018/163671192.html http://www.megapolis.org/forum/viewtopic.php?t=32982
(но слабонервным и впечатлительным – не рекомендуется) :

 

.

Тут же можно добавить, что также не было ни одного прецедента, что б в населенных пунктах, захваченных перечисленными армиями, остался жить хоть один еврей – все поголовно изгонялись, тут уже несмотря ни на какие международные конвенции. (см.,  например, далее  – рис.5)

9. Тяжелое решение.

Итак, раненых оставлять нельзя, однако, всех вынести просто невозможно. Тела, вообще говоря, тоже оставлять морально тяжело, но если противовес тому гибель всех живых, то уж лучше пожертвовать  мертвыми… и теми, у кого меньше  шансов выжить даже в госпитале.  Предварительно, конечно, забрав у них жизнь самостоятельно, не доставляя такого удовольствия противоположной стороне. И постараться спасти тех, у кого шансов выжить больше. Попросту говоря, назрела необходимость самим произвести селекцию раненых – кому туда, а кому сюда.

Совет командиров (3 человека) вызывает единственного у них санитара Авраама Кляра, сообщает ему, что решено вынести половину раненых, и  возлагает на него проведение такой селекции. То есть, он должен под видом медосмотра разделить весь контингент раненых примерно напополам, исходя из степени тяжести ранения

Один из командиров рот – Ури бен-Ари – впоследствии напишет, что после ухода А.Кляра  он понял, какую тяжесть  навесили на санитара – ведь у него на руке был номер Освенцима.  То есть, там, в лагере он сам проходил аналогичные селекции – селекции, отделяющие обреченных на смерть, от тех, кто пока еще оставлялся в живых.

Тем не менее, санитар молча  вышел и выполнил приказ. Он выделил  шестнадцать тяжелораненых, и девятнадцать с ранениями средней тяжести. Последние и  подлежали выносу,  а остальных  уложили в отдельном помещении, предварительно его заминировав.

Между прочим, среди уложенных на мины (точней, конечно, на матрасы, под которыми скрывались мины) был и упомянутый выше Рафаэль Эйтан, находившийся без сознания. Когда, много позже, его кто-то спросил – не сердится ли он на своих товарищей, за то, что собирались его убить, он ответил, что раз уж так все складывалось, то нет, не сердится, но вот если б его действительно убили…, то тогда бы он очень рассердился.

План был такой:  три командира остаются прикрывать, а остальные с ранеными уходят.  Это стало правилом в израильской армии по примеру решения в тяжелом бою за Кастель. Тогда, при массированной арабской атаке, старший по званию дал  приказ: «Рядовые отступают, командиры прикрывают отход». Командиры все залегли отражать наступающих арабов и погибли при этом, дав возможность солдатам выйти из боя целыми.

Так должно было стать и здесь – когда отряд под их прикрытием уйдет, командиры перебегут дорогу, залягут за невысоким заборчиком, взорвут здание, вместе с оставленными в нем ранеными и только после этого попытаются уйти сами.

10. Политрук.

Бени Маршак.- политрук.

рис. 4. Бени Маршак.- политрук (перефотографировано у И.Фишелевича)

Кроме трех командиров там был еще один, участвовавший в принятии решений – Бени Маршак (рис.4). Полностью его фамилию надо читать как Махаршак, и происходил он из известной раввинской семьи. Его отец был казенным раввином в городке Сморгонь (Белоруссия) и погиб при еврейском погроме во времена Гражданской войны.

С юности Бени Маршак состоял в рабочей партии,  участвовал в киббуцном движении. В Пальмахе он был  командиром минометного взвода, а кроме того еще и на должности  «кцин-тарбут»,  т.е. должности  ответственного за воспитание, образование, культурную деятельность и пр. Но в своей среде  его называли просто – «политрук».  Разумеется, такого статуса официально не было, но Красная Армия была у них на языке,  была примером для подражания.  Например, в Войну за Независимость в Цфате линию обороны своих кварталов местное еврейское ополчение назвало просто – «Сталинград».

Стоит напомнить, что сионистское движение тех времен идеологически было прямо нацелено на коммунистическую идею, так что восхищение и гипертрофирование советских успехов не вызывает удивления. И, в общем, звание «политрук» вполне подходило этому человеку.

Ему было 42 года, и  для Пальмаха это, естественно, было уже  глубокой старостью – чуть ли не двукратный перебор. Но на этой должности такое, очевидно, допускалось,  и здесь его главной задачей была мотивация. Он много говорил, накачивая своих подопечных, но вот, еще где-то в начале боя, пуля рикошетом зацепила ему губу. Обильное кровотечение  из нее тут же перекрыли бинтовкой  к большому удовольствию остальных – наконец-то наш Бени замолчал!

Он молчал-молчал, но тут, видя, что подготовка к отступлению идет полным ходом, не выдержал, сорвал повязку и прокричал фразу, авторство которой, как будто бы, приписывается Брусилову, известному русскому генералу времен первой мировой войны, и которая в обратном переводе с иврита звучит примерно так: «Когда тебе холодно и мокро под дождем, помни, что твоего противника так же донимает холод и дождь».  То есть, не спеши сломаться, предоставь твоему врагу сломаться раньше. При этом его товарищи сообщили, что Бени специально кричал с утрированным русским акцентом, что б связать эту фразу с героической Красной Армией, которая, как всем известно, всегда побеждает.

Его, конечно, тут же хватают, затыкают рот новой тугой повязкой (а как же – кровь-то снова хлынула), но все же этот его порыв как-то подействовал в сторону того, что б еще подождать и посмотреть, как пойдет дальше (оно и понятно – кому ж охота спешить убивать своих раненых?) Так что его подначка сыграла определенную роль, несколько оттянув фатальное решение вопроса.

Но чем дальше, тем становится все хуже. Проблемы усугубляются, просвета не видно, атаки арабов следуют одна за другой, отражать их становится все труднее ввиду исчерпания боезапаса и приходится все же снова приступить к подготовке окончательного ухода. Бойцы распределяются по своим местам – кто кого несет, кто за кем следует и т.д.

11. Перелом.

Вот тут вдруг снова вступает в действие передатчик – шаманство  радиста над ним наконец-таки увенчалось успехом. Командир, не теряя времени, докладывает начальству о готовности к выполнению приказа об отходе, но…  получает новую установку –  об отмене того приказа на отступление!

В чем дело? Оказывается, разведка обнаружила бегство арабов из района Катамон. Осталось продержаться совсем немного: «Подкрепление уже в пути, всем вам благодарность, честь и слава! Только держитесь!»

То есть,  пока эти готовились к отступлению,  еврейские части из Макор Хаима – холма, соседнего с холмом района Катамон, к юго-востоку от него, увидели отток арабов по дороге, проходящей в ложбине между этими холмами. Сначала то были отдельные машины, потом все усиливавшийся поток машин, людей, какой-то техники  и т.д. (и весь этот поток перед тем наваливался на сотню с небольшим еврейских бойцов Пальмаха).

12. Взгляд с арабской стороны.

Так что же произошло?  В том бою арабы несли тоже немалые потери, существенно побольше еврейских – одних убитых насчитывалось уже 40 человек, не считая раненых. Хоть числом их было много больше, чем осаждаемых ими еврейских бойцов, но потери они также действуют и психологически. Вот ведь какие дела – потери есть, а успехов нет.

Ибрагим Абудае обещал им подкрепление из Хеврона и людьми и броневиками, но его они так и не дождались.

Хевронские арабы действительно ехали им на помощь, и в большом количестве – в их колонне насчитали более пятнадцати грузовиков, т.е. их общее число могло быть порядка 400-450 человек, да плюс дополнительные броневики. Но вся эта колонна была остановлена огнем еврейских защитников Гуш-Эциона, находящегося на дороге Хеврон – Иерусалим.  Если бы не эта преграда, то такое подкрепление почти наверняка решило бы исход боя не в еврейскую пользу.

Наконец, сам Ибрагим Абудае  куда-то пропадает. Вроде бы отправился за каким-то еще подкреплением,  и исчез. Впоследствии он выдал версию, что его задержали-арестовали англичане. Его недоброжелатели (из его же сограждан) утверждали, что он сам по себе сбежал, видя, что успеха не наблюдается, и помощь из Хеврона не появилась.

Как бы там не было, что делать бедным арабам под стенами Сен-Симона? Они несут серьезные потери, старший командир исчез, обещанная поддержка не появляется, дополнительные броневики не прибывают, а евреи в монастыре так же активно противодействуют им, как и  вначале боя.  Очевидно, у них там (у евреев) всего достаточно – и питания, и патронов и всего прочего.  Хоть и на своей – на арабской – стороне недостатка нет ни в том, ни в другом, да и полевых командиров вполне достаточно, но каждый из них тянет одеяло на себя, каждому неохота терять своих бойцов в этой мясорубке – желательно бы выехать за счет соседа, а не за счет своего отряда…

Вот на такой моральной базе  и начинается помаленьку их разбег. Ну, и  раз кто-то первый начал, то другому оставаться тут еще меньше хочется,  и разбегание наращивает темпы, приобретает массовый характер. Вместе с ними тут же бежит и арабское население, считающее, согласно своему менталитету, что победители-евреи сходу всех их перережут (ну а как же – ведь они-то режут, так евреи, конечно же, начнут им мстить тем же порядком!).

Бегство приобретает лавинообразный характер и ситуация, до-того бывшая для небольшого еврейского отряда весьма и весьма суровой, в какие-то считанные часы  меняет знак на противоположный.  То, что грозило стать крупным поражением, неожиданно превращается в серьезную победу.  Серьезную и быструю – к 1-му мая еврейские подразделения  контролируют уже весь этот стратегически важный район Иерусалима – важный … и свободный от населения. А уже через месяц оставленные арабские дома заселят евреи, изгнанные иорданской армией  из своих домов в  Старом Городе (рис.5)

Рис.5. – 3 фото (С общей подписью под всеми )

Арабский легион изгоняет из Иерусалима еврейских жителей. Снимок 1.

Снимок 1.

Арабский легион изгоняет из Иерусалима еврейских жителей. Снимок 2

Снимок 2.

Арабский легион изгоняет из Иерусалима еврейских жителей. Снимок 3

Снимок 3

Иорданская армия (Арабский легион) изгоняет еврейских жителей из Старого Города (Йерусалим).
Любой  транспорт запрещен – взять с собой можно  только то, что унесешь на себе.

————————————–
Все три снимка –  английского фотографа, прикрепленного к иорданской армии.
Переснято с руки  с диапозитивов, выставленных в музее рядом с улицей Карго в Старом Иерусалиме

13. Память

Бой за Сен-Симон практически решил судьбу Иерусалима, точней.  Западного Иерусалима, оставшегося под еврейским контролем даже после захвата Восточного Иерусалима и Старого Города иорданскими войсками во вскоре последовавшей Войне за Независимость. Память об этом бое запечатлена в виде скромного обелиска поставленного рядом с монастырем. (рис.6)

Памятник сражению за Сен-Симон.

Рис.6. Памятник сражению за Сен-Симон.

Мемориал погибшим в бою за Сен-Симон.

Рис 7. Деталь памятника – мемориальная доска со списком погибших в бою за Сен-Симон.

На его памятной доске перечисляются имена всех павших в том бою, всего в количестве 18-ти человек.(рис.7)   Бытовали  какие-то разговоры о необходимости создания музея той войны, предполагалось, что он будет построен  именно на этом месте. Но все так и осталось на разговорном уровне.Предприниматель, получивший этот участок для застройки, построил тут многоэтажный жилой дом, но все-таки, параллельно процессу жилого строительства поставил рядом и этот обелиск. И на том спасибо.

14. Заключение – небольшой анализ ситуации.

Ну, теперь, уже постфактум,  попробуем разобраться в существе всего этого дела. Как там у Пушкина: «Гроза двенадцатого года / настала — кто тут нам помог? / остервенение народа, / Барклай, зима иль русский бог?»   Вот и здесь стоит покопать в поисках причин столь неожиданной победы.

Первое, что приходит в голову – героизм, самоотверженность, выдержка защищавшихся и слабоволие плюс внутриклановые интересы нападавших. Очевидно, такие элементы существовали, но насколько они были определяющими? В самом деле, уже из данной информации видно, что в еврейско-арабском противостоянии борьба, вообще говоря, шла с переменным успехом. Эти же бойцы, сумевшие выстоять в Сен-Симоне, спасовали при первой их попытке захвата монастыря, такие же пальмаховцы проиграли при штурме могилы Шмуэля и т.д. Вообще Ури Мильштейн («Рабин: рождение мифа», глава о бое за Сен-Симон) считает, что этот бой оказался просто-напросто единственным победным сражением Хаганы в Иерусалиме – все остальные схватки в этом городе евреями были проиграны.

Итак, вышесказанное не оставляет сомнений, что в данном сражении отчетливо высветились определенные качества еврейских бойцов. Прежде всего, это высокий военный профессионализм и  самоотверженность в выполнении поставленной боевой задачи, а если детализировать, то такие качества, как стойкость, выдержка, грамотная тактика (контратаки), наконец прямой героизм (примеры:Авраам Симхон, Рафаель Эйтан)

Ну, хорошо, выдержка, самоотверженность, пусть даже героизм, но вот каков был бы исход боя если бы:
а) бойцы из Гуш-Эциона не остановили бы продвижение хевронского подкрепления  арабам, осаждавшим Сен-Симон (ценой, между прочим, своих жизней, ибо арабы сделали выводы из этого и всего лишь через 12 дней, атаковали тот район, овладели им и уничтожили всех его защитников);
б) Ибрагим Абудае не покинул бы в решающий момент свои подразделения (причем, причина его исчезновения нам тут для анализа и не важна);
в) выходка Бени Маршака не повлияла бы в сторону приостановки подготовки к отходу, тут, между прочим, как раз вопреки военному профессионализму, требующему незамедлительного исполнения приказа;
г) буквально в последние секунды не врубилась бы до того молчавшая радиосвязь.

Перечисление таких вот неожиданных проявлений можно было б продолжить, но и этих уже достаточно для определенных выводов. Понятно, что при изменении знака хотя бы одного из них  – буквально любого – исход боя оказался бы противоположным.  Причем, заметим, что практически все эти случаи действительно выбиваются из  обычного средне-ожидаемого развития ситуации, т.е. по нормальной жизненной статистике их не должно бы было быть. Ну, к примеру, крайне маловероятно, что испорченный приемник заработает в точно определенный момент – самый последний перед началом исполнения приказа, а не минутой позже. Ну, или какова вероятность ожидания, что несколько сотен хевронских арабов, вооруженные до зубов и даже с броневиками, в этом эпизоде повернут вспять от огня горстки храбрецов Гуш-Эциона? Храбрецов – безусловно, т.к. силы были совершенно неравны, и несколько позднее арабы это доказали, уничтожив их под корень, т.е. полностью и без остатка.  Такова же среднестатистическая вероятность (невероятность!) всех остальных ситуаций.

Но вот таки они случились. И все подряд – без исключения. Читатель-атеист тут пожмет плечами – случайность и случайность, что ж тут такого? Однако ж, если в цепи событий каждое из них само по себе маловероятно, то такая цепь в целом имеет вообще совершенно ничтожную вероятность. Такую ничтожную, что должна быть отнесена к рангу чудес.

Вот так мы и приходим к пониманию роли Б-га в этом конкретном сражении. А шире –  и вообще в общей победе Израиля над всеми арабами вместе взятыми. Потому как на всех этапах становления государства Израиль громадную роль играли редкие совпадения чудесных случайностей (опять отошлю к статье  «Баталии вокруг закона о призыве в израильскую армию»), объединявшихся в цепи, как и в этом отдельном случае.

И беды нет, что делалось это руками безбожников. Б-г сам видит, какой материал использовать для осуществления им задуманного. Может быть даже вообще все движение Просвещения, вырвавшее из сферы иудаизма очень много евреев, как раз и возникло для того, что б создать два отряда еврейских активистов коммунистической идеологии.  Один отряд с очень красивой интернациональной идеей всеобщего братства, оказался нужен, что б продемонстрировать миру явным образом невозможность построения коммунизма при нынешнем менталитете общества даже в одной отдельно взятой стране. ( см. «Конец истории?»)  И другой отряд – сионистский, хоть тоже безбожный и прокоммунистически настроенный, но сумевший выполнить Б-жественную задачу – отвоевать Святую Землю для еврейского народа.  Задачу, прямо скажем, невероятной сложности, задачу, в исполнение которой никто в мире не верил, кроме самих евреев, ее добивавшихся. И все же добившихся – как своей самоотверженностью, явной и безусловной, так и с помощью свыше. Ну, а какой из этих двух компонентов играл здесь более существенную роль, кого больше следует благодарить, то уже каждый решит сам для себя.

Для религиозных евреев тут вопроса, конечно, нет. Но с другой стороны в иудаизме известно, что. Б-г готов свершать для еврейского народа чудеса, но только тогда, когда сами евреи возьмут на себя часть исполнения предначертанного. Иначе говоря, встреча может произойти только при встречном движении обоих сторон – Б-га и человека. То есть, для победы в войне совершенно необходимы такие воинско-человеческие качества как сплоченность, нацеленность на победу, военный профессионализм, мужество и, в конце-концов, героизм, только в таком случае  придет и Б-жественная помощь в достижении победы.  Что мы и наблюдаем в описанных событиях.

Посему, естественно, должны отдать часть нашей благодарности тем евреям, пусть даже атеистического мировоззрения, о которых тут шла речь. Б-гу при этом от нас не убудет, поскольку задача, которую выполняли те атеисты, поставлена была именно Им

Отсюда просится вывод, что, еврей-атеист, отдающий себя целиком еврейской идее, это не потеря для бней-Исраэль. А вот миротворцы, солидарные с врагами Израиля, пляшущие под дудку мирового, нееврейского мнения – вот по их принадлежности к действительным сынам-дочерям Исраэля есть, таки, серьезный вопрос.

=====================================

Дополнение 1
О двух участниках боя за Сен-Симон, ставших Начальниками Генштаба Израиля.

Давид Эльазар (Дадо), 1925 – 1976 гг

Давид Эльазар - Главком Израиля в войне 1973года.

Давид Эльазар – раматкаль (начальник Генштаба) в 1972-1974 годахгг.

Давид Эльазар (Дадо) служил  в Пальмахе с 1946 года. В Войне за Независимость он – командир  взвода, был ранен в бою за монастырь Сен-Симон. Потом  он – комроты, комбат и в Синайской компании (война 1956 года) комбриг. В Шестидневной войне (1967 г.) – командует войсками Северного округа.

Войну Судного Дня (1973 г.) встретил уже в высшей воинской должности начальника генерального штаба (раматкаль, или по-русски – главком), который полностью руководит всей армией Израиля и в мирное, и в военное время, за исключением  принятия политических решений. Последние (к примеру, решения о начале и или окончании боевых действий) принимаются его непосредственным начальником – министром обороны, или же правительством в целом.

Перед Войной Судного Дня Давид Эльазар ввиду явной и усиленной подготовки арабских соседей к реваншу за поражение в 67 году, настойчиво предлагал опередить противников и нанести превентивные удары. Но министр обороны Моше Даян, герой Шестидневной войны, и на ее основании уверовавший в безусловное превосходство израильской армии над арабами, отверг эти предложения, за что и пришлось вскоре расплачиваться, да не самому Даяну, а всей стране.

В израильском правительстве к тому времени уже доминировала оборонительная стратегия со строительством глубоко эшелонированных укреплений вдоль линий противостояния с арабами, например, линия Барлева на своем берегу Суэцкого канала.

Однако, против маленького Израиля на этот раз была брошена вся мощь Советского Союза, все его военно-интеллектуальные и военно-технические силы,  а не просто арабы, вооруженные советским оружием. Серьезная подготовка персонала, громадная концентрация техники (и не только военной), хорошо продуманная стратегия и умелое введение в заблуждение относительно сроков нападения (т.е. неожиданность удара в точно рассчитанное время) привели к быстрому взлому всей израильской оборонительной линии и очень тяжелым для Израиля потерям в технике и личном составе.

Первые дни сражений привели к захвату арабскими армиями значительных территорий и к панике в израильских правительственных структурах, по крайней мере – к паническому поведению министра обороны, вдруг узревшему приход второго Холокоста и всерьез предлагавшему начать переговоры о сдаче.

Несмотря на это, Армия Израиля под прямым руководством Давида Эльазара сумела переломить ход войны, перейти в наступление, вернуть обратно все ею оставленное  и ворваться с боями на территории своих противников, так что  до их столиц – Каира и Дамаска – оставалось уже рукой подать. Но тут опять настал черед политики – ООН, как и во всех других арабо-израильских  войнах, вдруг вскинулось и спешно потребовало прекратить боевые действия (до того никак не вмешиваясь в это дело!).  Израильское правительство опять спасовало и остановило наступление.

Ну, а дальше начинаются привычные израильские разборки по вопросу: «Кто виноват?». И, конечно, главным стрелочником во всех бедах, т.е. в больших людских потерях,  следственная комиссия нашла Давида Эльазара. Что само собой понятно – ведь комиссию назначает правительство,  так не его же обвинять! Это для комиссии и ее председателя все равно что одевать удавку на собственную шею. Потому то  Моше Даян оказался совсем и ни при чем, так же как и премьер-министр Голда Меир. Она, правда, сама признала собственный, премьерский недогляд за всей той ситуацией, предшествовавшей войне, и в качестве самонаказания ушла в отставку, Недаром же про нее говорят, что она была единственным мужчиной в том правительстве. За Голдой Меир пришлось, естественно,  последовать в отставку всему ее кабинету министров, в т.ч. и Моше Даяну, на чем, собственно, его политическая карьера и кончилась. Вот и результат неприятия им предложений своего раматкаля о необходимости превентивного удара.

Давид Эльазар очень тяжело переносит отставку и весь этот несправедливый позор, на него обрушенный,  точнее даже, не переносит –  через два года, при возрасте в 51 год,  его жизнь обрывается инфарктом

А позднее  в своих воспоминаниях Голда Меир напишет: “… войну Дадо провёл блистательно и безупречно”.

По материалам сайтов:
WarOnline / ЦАХАЛ / Начальники ГШ
Ежевика

Еврейский календарь Luiziana
IzRus О героях и мерзавцах

———————————————————————–

Рафаэль Эйтан (Рафуль), 1929 – 2004 гг

Рафаэль Эйтан - офицер Спецназа, 1953 г. и израильский Главком 1978-1983

Рафаэль Эйтан. Слева – офицер Спецназа 1953 г. Справа – израильский Главком во время первой Ливанской войне.

Рафаэль Эйтан (Рафуль) родился семье репатриантов из России, занявшихся в Израиле крестьянским трудом. И у него в перечне его профессий первой стоит земледелец (вторая – столяр, третья – летчик)

По разным данным в 1944 (или 45) году в возрасте 15 (16) лет начал службу в Пальмахе. В апреле 1948 года в боях за Иерусалим был сержантом. После ранения и госпиталя летом того же года учился на офицерских курсах и уже к осени того же года воевал против египтян в должности заместителя комроты.

После Войны за Независимость демобилизовался снова для работы на земле, но через два года вернулся на службу. К 1955 году он уже комроты десантников и получает тяжелое ранение – второе по счету – в живот,

В Синайской войне 1956 года командовал батальоном, совершившим первый в Израиле воздушный десант в тыл вражеских войск, отвлекшем на себя крупные силы противника и продержавшемся там сутки до молниеносного броска к ним танковой армии Шарона. Там у десантников было только то, что унесли на себе. На то и настраивал Рафуль своих бойцов заранее, помня, очевидно, бой за Сен-Симон: «Всё, что с нами прилетело — это всё, что у нас будет. Каждый глоток воды будет невосполним. Колодцев там нет»

В той же войне, при выходе к Суэцкому каналу, он был ранен в третий раз, и так же в голову, как первое ранение.

Вплоть до своей демобилизации в 1983 году, Рафуль участвовал во всех войнах Израиля, плюс к ним еще и в партизанской войне иракских курдов против своих правительственных войск.

В нелегкую войну Судного дня (1973 год) он командовал танково-мотопехотным корпусом на самом трудном участке Голанских высот, сдержал там во много раз превосходящие силы сирийской армии, перешел в наступление и был остановлен приказом начальства уже в глубине Сирии.

На посту начальника Генштаба – в 1978-1983 годах. В это время он, по приказу Менахема Бегина, организовал уничтожение иракского ядерного реактора Осирак, а затем спланировал и провел операцию «Мир Галилее» (или Первую Ливанскую войну), в результате которой из Ливана были выдворены силы ООП во главе с Ясиром Арафатом (были вынуждены отбыть в Тунис). Правда, вместо ООП там вскоре появилась проиранская Хизбалла.

Спустя время, уже на гражданке, в одном из интервью Рафуль посетовал на палестинское правительство, что не ему был заказан гроб для Ясира Арафата – уж он (как столяр) исполнил бы такой заказ с большой-большой скидкой.

В 1982 году ливанские арабы-христиане, союзники Израиля в той войне, устроили массовую резню палестинцев в лагерях Сабра и Шатила. И, конечно, это сильно аукнулось Израилю. Соответствующая комиссия в самом Израиле в угоду мировому мнению уже не искала только лишь стрелочника, а взяла выше, но и раматкалю Эйтану Раулю при этом, естественно, досталось немало. Видимо, из-за этого в 1983 году он полностью демобилизовался.

На гражданке он одно время подался в политику, организовал свою партию, состоял в правительстве. Лозунги его партии были красивыми и правильными, но и только. Это лишний раз подтверждает, что из хороших солдат не всегда (даже далеко-далеко не всегда) получаются хорошие политические деятели. Но это уже разговор за рамками данной статьи.

Погиб трагически и на своем гражданском посту – был смыт штормом с волнолома, который строился под его началом.

По материалам сайтов:
Израильский спецназ, 1940-70гг.
Повторяется ли история?
Википедия – Эйтан, Рафаэль
Курсор – сайт австралийских евреев
Города Израиля
Еврейский журнал

===============================

Дополнение 2

Эта статья выставляется в блог в день похорон Ариэля Шарона. Поскольку герои данной статьи служили с ним и под его началом, то вполне уместно дать тут подборку фотографий этого действительно крупного, даже очень крупного деятеля – воина и политика. Вот, пожалуй, редкое исключение, если даже не единственный такой пример, когда блестящий военачальник, чуть ли не самый лучший полководец за все послевоенное время на всей земле (а если ограничиться Израилем, то просто признанный таковым), перейдя в политическую сферу деятельности,  становится безусловным харизматическим лидером.

Здесь не место и не время разбираться (и я не возьмусь за такой разбор), почему он – политик откровенно правого толка – вдруг дал резко левый уклон и устроил размежевание с Газой, которое Израилю приходится расхлебывать уже много лет. К тому ж, по вскрывающимся сейчас данным он и дальше собирался пойти на крупные уступки палестинским деятелям, вплоть до отдачи Восточного Иерусалима.

Никому бы такое не удалось – ликвидировать еврейские поселения в Газе. Сам Шарон говорил американцам (как вскрылось сейчас через Уилки-Викс), что левый лагерь в стране слаб, а правый – против его намерений. Так вот ему-то это и удалось, исключительно и только благодаря его харизме, его авторитету в народе. Люди мыслили и говорили примерно так: Я считаю это делом скверным, но Арик -то знает, что делает, и раз он на это идет, то я ему доверяю.

Но Ариэль Шарон и поплатился же за этот последний свой шаг влево, поплатился очень жестоко, получив 8 лет вегетативного существования (в коме) и уход в другой мир так и не выходя оттуда. Такого никому не пожелаешь.  И в этом он оказался уникален – в подаче такого жуткого, такого жестокого примера расплаты. Вот только б задумались бы над этим те, кто на том же пути!

Ниже выставляется подборка его фотографий, на которых присутствуют и другие военные деятели, в том числе и упомянутые или описанные в статье. Фото взяты с двух сайтов:
Израильский спецназ, 1940-70гг. – первые два фото:
Война Судного дня
  – все остальные.
Данный источник (который второй) – это сайт отставного российского КГБ-шника, с явно проарабскими симпатиями, но и с заметным старанием  соблюсти, хотя бы внешне, объективность в освещении событий и ситуаций. Во всяком случае он собрал впечатляющую коллекцию фотографий о той войне, очевидно, из многочисленных изданий (правда, им там к сожалению, не указанных).  Ну и, очевидно недаром, из личностей  в его коллекции фото наиболее обстоятельно представлены  Моше Даян и Ариэль Шарон. Они вполне в струе его проарабских симпатий – первый отдал арабам ни за что ни про что Храмовую гору,  второй – полосу Газы

Ариэль Шарон = 1953 год.

1953 год. Ариэль Шарон – командир 890-го парашютно-десантного батальона

Моше Даян и Ариэль Шарон

Моше Даян и Ариэль Шарон

Моше Даян и Ариэль Шарон

Моше Даян и Ариэль Шарон

Ариэль Шарон

Ариэль Шарон

Ариэль Шарон над картой.

1955 год. Начальник Генштаба генерал Моше Даян с командирами спецназа

1955 год. Начальник Генштаба генерал Моше Даян с командирами спецназа: стоят справа от Даяна – Дани Матт и Моше Эфрон, слева – Ариэль Шарон и Меир Хар-Цион, сидят – Аарон Давиди, Иаков Иаков, Рафаэль Эйтан (Рафуль).

Ариэль Шарон

Ариэль Шарон

Ариэль Шарон, Моше Даян

Ариэль Шарон, Моше Даян

Моше Даян, Давид Эльазар (Дадо), Хаим Бар-Лев и Ариэль Шарон

Моше Даян, Давид Эльазар (Дадо), Хаим Бар-Лев и Ариэль Шарон

Ариэль Шарон, Моше Даян

Запись опубликована в рубрике Иерусалим - история с метками , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

10 комментариев на «Бой за монастырь Сен-Симон в Иерусалиме»

  1. Ольга говорит:

    В Дни Памяти и Независимости (вчера) ведущие гиды в Израиле на русском языке провели марафон виртуальных экскурсий по местам боёв в освободительной войне Израиля.
    Ваша статья – важное дополнение к этим вчерашним экскурсиям. А сегодня в фейсбуке была отмечена дата боя за монастырь Сен-Симон. (интересуясь этим событием я и нашла Вашу публикацию) Копирую себе вашу статью. Очень важную, полную множеством фактов и интересную https://www.facebook.com/baruch.shachar/posts/10222955640543572

  2. Евгений говорит:

    Интересная статья, интересные комментарии.
    Вообще – интересный сайт, хотя я и не разделяю вашу точку зрения по многим вопросам…
    Но вам, вероятно, виднее, ведь вы занимаетесь Прошлым (Геология, История) а я – Настоящим и Будущим (Компьютеры).
    Спасибо!

    • Ber говорит:

      И Вам спасибо – за оценку трудов. Приятно получить подтверждение, что они не были впустую.

  3. Григорий Ермак говорит:

    Слышал я о Ермаке, но не думаю чтобы мы были в родстве. За быстрые выводы простите. Я философию разводить не люблю. Как кажется, так и пишу. Ведь от моих ответов или там вопросов никому ни холодно ни жарко! А что молодое государство, так это понятно. Может всё со временем и утрясётся. Я понимаю, обидно вам читать мой ответ, но только нет у вас единства в Израиле, в этом центральная точка, и с этим вы не поспорите. Каждый всё одеяло на свою сторону старается перетянуть, а что из этого выходит – сами видите. Ежели Ермака в галлерею кинете – спасибо скажу. Не знаком я с Антакольским, но красиво лепит! Тоже вот, из ваших. Молодчага!

  4. Григорий Ермак говорит:

    То есть, вы платите тем бандам, которые вас же хотят укантрапупить. И электричество им предоставляете и другие коммунальные услуги. Хороший расклад! Только я думаю, мораль здесь ни при чём. Нет такой морали, чтобы платить киллеру за то чтобы он тебя же и замочил. И религия тут тоже не в игре. Думаю, что надавили вам на характер, а вы народ битый, что говорить, вот вы и на попятную то и пошли. Испужались общественного мнения. Захотели как по красивее, а красиво только в гробу лежат, в жизни не всё так красиво выходит. Печально, но вопросов больше не имею. Тема закрыта. Всё ясно. Спасибо за ответ.

    • Ber говорит:

      Спасибо за вопросы. И суть с ходу ухватываете, и формулируете их четко. Но вот насчет выводов, при всей их как бы логичности, они все же, на мой взгляд, несколько скоропалительны. Еще не вечер, Григорий, еще не вечер.  Не все в жизни можно решить одномоментно. Не все получается так, что чик-чик, и готово. Ни один альпинист на вершину одним прыжком еще не заскакивал – только постепенно, шаг за шагом. А еврейское государство – самое молодое в мире, то есть еще в состоянии бурного старта. Впереди у нас очень длинная дистанция.  Так что, поживем – увидим.  

      За мной таки еще ответ на первый Ваш вопрос (к статье «Еврейская мораль – ее качественные отличия») , и похоже, что вот только что прозвучавший Ваш вердикт поможет мне с ответом. Но надо таки как следует продумать.

      Еще мое внимание привлекла Ваша фамилия. Привлекла в связи с тем, что у меня в заначке имеются еще невыставленные комплекты снимков с работ  скульптора Антокольского, и один из них – снимки с его мощной работы «Ермак Тимофеевич». За Ваши дельные вопросы и примечательные комменты постараюсь выставить галерею фотографий этой скульптуры не откладывая в долгий ящик. В конце вводной статьи об Антокольском дан список проектируемых или уже выставленных фото-галерей с его работ (выставленные галереи даны в виде активных ссылок, и Ермак Тимофеевич пока не среди них)

  5. Григорий Ермак говорит:

    Классная статья!
    Армия у вас – что надо! Красиво воевали. Жалко только, что не закрепили вы свою победу.
    Надо было тогда всю шушеру вымести – под шухером пока, ни кто бы и не хрюкнул – а потом всё, кранты враждебному населению и вы в малине! А вы оставили разводняк, так он вас в море теперь и выпихивает… Обидно, Вань!
    Это что, тоже мораль еврейская или просто сдрейфили?

    • Ber говорит:

      Ай да Григорий! – просто спец  по классным вопросам (см. его же вопрос к статье «Еврейская мораль – ее качественные отличия») . Сходу ухватил суть, сформулировав ее в двух словах. Я полагаю, что здесь имело место и то, и то, но сконцентрироваться все же стоит на том, что Григорий обозначил как «сдрейфили». Увы, да, очень похоже что так, и не только по результатам войн, а вообще в постоянной жизни. Для израильских правительств любых направлений нет зверя страшнее «мирового общественного мнения», представленного  разными там ООН-ами, Евросоюзами и прочей шушерой, откровенно проарабской и антиизраильской по своему нутру. Вот пример: палестинцы требующие создания своего государства, и кричащие о своей готовности к самостоятельности, практически не имеют своего энерго- и водо-снабжения, получая и то и другое от Израиля… и не платя за это, накопив уже миллиардные долги (а вот платить огромные зарплаты террористам, сидящим в израильских тюрьмах – на это у них деньги находятся – см. «Экономика арабского террора»). Естественно, при этом наши государственные электро- и водо-компании несут убытки, покрываемые из гос.бюджета, т.е. за счет израильтян. В нормальной жизни таких халявщиков просто отключают и все – живите как хотите. Израильское правительство на это пойти не решается, опасаясь вселенского хая в нашу сторону. Вобщем, то ли действительно дрейфим, то ли ведем «умеренную, взвешенную политику» в свете еврейской миролюбивой морали.

  6. Евгений говорит:

    На переднем плане фото “изгнание-1” еврейский боец с пистолет-пулеметом Томпсона.

    • Ber говорит:

      Да нет, Евгений, это никак не «еврейский боец», а, совсем наоборот, еврейский враг,  изгоняющий евреев — мирных жителей — из Старого Иерусалима, то есть иорданец, боец Арабского легиона.  Форма на нем английская, и оружие тоже, т.к. именно Англия экипировала, вооружила и вымуштровала иорданскую армию. Видимо, я там как-то недообъяснил ситуацию. Надо подумать — как доработать. А насчет марки оружия не берусь спорить или обсуждать — не специалист в этом деле.
      На втором снимке тоже видим врага – это стоящий у левого края кадра и наблюдающий за выгоняемыми евреями.

Добавить комментарий для Ber Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *